Когда-то в юности мне встретилась в одном из популярных журналов (судя по формату то ли в «Смене», то ли в «Огоньке») удивительная иллюстрация, запомнившаяся на всю оставшуюся жизнь. Огромная волна словно плеснула пеной в лицо смотрящему. Запомнилось и имя автора: Кацусика Хокусай.
С этого момента пошёл отсчёт интереса к японской культуре в целом, к японской графике и поэзии в частности.
Например, явная ассоциация с японским пятистишием, танка («короткая песня»):
Море закрыло
Пенным крылом горизонт.
Соли хлебнула…
Нет под ногами земли.
Морю отдамся навек…
Или с японскими трёхстишиями хокку (хайку):
Бушует морской простор!
Далеко, до острова Садо
Стелется Млечный Путь.
* * *
Весеннее море –
Колышутся, холмятся волны
Целыми днями.
* * *
Хайку о море
Вспомню, и вновь на губах
Привкус солёный...
В любом случае, спасибо городскому выставочному залу за доставленную радость.
Работы удивляли композицией, по-особому изящной. Необычное сочетание цветов и оттенков, лаконичных и насыщенных одновременно. На гравюрах разворачивается и своеобразная иллюстрированная энциклопедия жизни эдосцев, и изображения птиц, рыб и цветов, занимающих почётное место в японской ксилографии, и, наконец, уникальные японские пейзажи, отражающие вечную и постоянно меняющуюся жизнь природы.
Выставка закончилась, но желание поделиться впечатлениями о ней осталось. Поэтому предлагаем вам полистать Электронное издание «Золотой век японской графики», собравшее целую серию информационных плакатов, просто и доступно погружающих посетителя выставки в нюансы японской культуры. Смелее открывайте его по предложенной ссылке. Увеличение происходит при щелчке мышкой по иконке со знаком +.
В завершение ловите мгновения ускользающего мира вместе с авторами укиё-э. Останавливайте и продолжайте слайдшоу при необходимости щелчком мыши.
Справка
Кацусика Хокусай (21 октября 1760, Эдо (сейчас Токио) – 10 мая 1849, там же), один из наиболее известных японских художников направления укиё-э, гравюры которого отличаются философским взглядом на мир в целом и пристальным вниманием к деталям в частности, на смертном одре сожалел лишь о том, что небеса не накинули ему еще хотя бы десяток лет: «Или хотя бы еще пять… Тогда я бы мог стать настоящим художником».
Комментировать